ОТДЕЛ
РЕЦЕНЗИЙ
|
ОТДЕЛ
РЕЦЕНЗИЙ |
|
|
|
|
Ален Бадью. Мета/Политика: Можно ли мыслить политику? Краткий трактат по метаполитике. Пер. с фр.: Б. Скуратов, К. Голубович. М.: «Логос». 2005. – 240 с. (Тираж: 3.000 экз.)
Ален Бадью привлекает к себе постепенно все больше внимания. Его книги выходят одна за другой, читающая публика, по-видимому, им интересуется. Читать его, однако, непросто, его марксизм для современного русского читателя – тоже предмет по большей части недоумения, так что не совсем понятно, почему его популярность растет такими темпами. Первый возможный ответ на данный вопрос: рынок интеллектуальной продукции, как и любой другой рынок, для своего «разогрева» и развития требует постоянного появления «новинок». Сектор постструктурализма освоен практически до конца (по крайней мере в тех масштабах, в которых он может быть «переварен» читающими по-русски). Так что пришла пора выходить за его пределы – что, по-видимому, и происходит.
Читать Бадью, повторюсь, непросто. По двум причинам. Во-первых, как непросто читать любого философа (плохого и незначительного так же непросто, как выдающегося). Он пишет достаточно сложным языком и настойчиво пользуется незаимствованным, самостоятельно разработанным категориальным аппаратом. (К тому же не переведена его главная книга «Бытие и событие», что делает понимание его текстов еще более сложным.) Во-вторых, из-за его марксизма, которому он всегда был верен и от которого, в отличие от очень многих, до сих пор не отрекся. Сегодня у нас авторитет марксизма только-только начинает возрождаться (интерес к Бадью – один из признаков такого возрождения). Одними он забыт, другими оболган, большинству пока просто неизвестен. И здесь Бадью чрезвычайно «уместен», здесь он на месте: с одной стороны, он использует сложный философский язык (которым у нас маркирована «настоящая философия») и понятия вроде «сингулярность», близкие сердцу переварившего (или не переварившего) постструктурализм читателя. С другой стороны, за счет своего марксизма он выходит далеко за пределы привычной тематики и может полноправно позиционироваться на рынке как настоящая новинка.
Вышедшие ранее в русском переводе книги Бадью (об апостоле Павле, о Делёзе, о «манифестациях» философии в политике, науке, искусстве и любви) воспринимались в некоем абстрактном и пустоватом метафизическом пространстве, где им не хватало контекстов для более или менее адекватного понимания. Теперь же, когда перед нами книга, целиком посвященная традиционной марксистской тематике – мышлению о политике, – позиция Бадью видится более ясно. И главное, на мой взгляд, что там стоит увидеть, это реабилитацию понятия «истина» и даже того, что условно можно назвать «практикованием истины». Это, как представляется, есть смысловой центр книги – мысль соотносится с истиной, а не с плюральностью мнений (выраженное так абстрактно, это положение, конечно, может показаться слегка тривиальным, но для нас, увы, даже эта тривиальность является чем-то новым):
«Коль
скоро “политика” находит единственное
легитимное место в общественном мнении, то
само собой разумеется, что из нее исключена
тема истины. <…> задолго до того, как
стать арендтианской или кантианской, тема
несводимой противоположности между
истиной и мнением была платонической;
<...> иными словами, ее можно назвать идеей
философской монополии на истину, идеей,
облекаемой в связь между истиной и «философской
жизнью» <…> но стоит при этом отметить,
что та идея, что политика <…> вечно
обречена относиться к сфере мнения, будучи
навсегда оторванной от всякой истины,
платонической никак не является. Известно,
что эта идея – софистическая. <…>
Реабилитацией заслуживает называться
реабилитация, разумеется, не “свободы
мнения”, но темы истины, которую нужно
продвигать, опираясь на безусловные
реальные истины, посредством низвержения
философского релятивизма и [посредством]
критики капитало-парламентаризма» (с. 106, 109).
Следующий важный момент книги – это прояснение связи между центральным понятием философии Бадью – «сингулярностью события» – и ее (этой сингулярности) условиями и последствиями. В сознании русского читателя, подозреваю, сингулярность Бадью связывается с некими самодостаточностью и «остановкой». Но уже сейчас должно проясниться, что для французского философа это совсем не так. Очередной раз отмечая, что первоначалом всякой политики является абсолютная сингулярность, Бадью тут же продолжает: «Всякая политика существует только в последовательности, пока развертывается то, на что событие “способно” в том, что касается истины» (курсив мой. – В.С.; с. 115). И далее – политика освобождения и справедливости как реализация «идеи справедливости и освобождения человечества» (с. 154). Тем самым становится понятно, что сингулярность события – это не «замороженная монада»; она находится в сложной связи с одним из принципиальнейших векторов марксистской традиции – с историей (и с борьбой за интеллектуальную, политическую и социальную истину, которая как таковая неотделима от истории).
Тем не менее нужно сказать, что этот исторический и практический вектор (по крайней мере, в известных нам пока книгах) все же кажется не так тщательно прописанным, как вектор сингулярности и его категориальной (в своем а-историческом применении) проработки. Этому есть объяснение. Лучшие годы Бадью, не считая 68-го, пришлись на десятилетия поражения и упадка. Следы этих разочарований и усталости очевидны в его книгах. Так, работу «Можно ли мыслить политику?», написанную в 1984 году, в низшей точке спада, он начинает утверждением, что все основополагающие политические категории – рабочее движение и интересы собственников, национализм и интернационализм, капитализм и социализм и т.д. – «мало-помалу перестали работать» (с. 9).
И
все же даже «деструкция» марксизма для
Бадью – средство «предохранения его от
вырождения» (с. 19), а не похороны. При этом
Ален Бадью никогда не отказывался от
попыток соединить свое академическое
философствование и свою политическую
практику, что было делом совсем не частым в
те десятилетия власти разочарованных (он
является создателем и участником «Политической
организации», группы прямого низового
коллективного политического действия,
нацеленной на практическую борьбу за права
иммигрантов, рабочих, бездомных и т.п.).
Итак,
главный смысл этой книги мне видится в
продумывании таких тем, как истина,
практикование истины, то есть политика
освобождения и справедливости. Все
остальные темы книги вытекают из них.
Перечислю вкратце некоторые из ее других
проблематизаций. К ним относятся: критика
присущего и консерватизму и либерализму
представления о греховности природы
человека (с. 114–115); отстаивание той точки
зрения, что поражения революций не
накладывают запрета на их будущие победы,
что «теория тоталитаризма» не может дать
объяснение имевшим место поражениям (с.
154–155); указание, что подлинной человеческой
способностью является не интерес,
а мысль «как то, благодаря чему истина
охватывает и пронизывает человеческое
существо»: подлинная политика основана на
эгалитарном принципе способности
различения истинного, или благого, – «всех
слов, которые философия воспринимает под
знаком истины, на какую способен коллектив»
(с. 180–181). Наконец, это традиционная
марксистская тема критики государства как
неспособного осуществить идею
справедливости, поскольку для государства
справедливость – это гармонизация
игры интересов: «Но ведь справедливость,
т.е. теоретическое имя аксиомы равенства, с
необходимостью отсылает к полностью
бескорыстной, незаинтересованной,
субъективности» (с. 183).
И
все-таки это только начало нашего понимания
Бадью. Нам неизвестен его главный труд. Мы
совсем плохо представляем себе круг тех
авторов, которые являются для него
референтными; хуже всего нам известен
западный, да и мировой в целом, послевоенный
марксизм. Наконец, должны измениться мы
сами, чтобы понять его. Потому что в стране,
где большинство интеллектуалов относятся
даже к экономической борьбе трудящихся в
лучшем случае с недоумением, а то и как к «восстанию
быдла», стремление Бадью мыслить
забастовку рабочих-иммигрантов на заводе
Тальбот – возьмем только один пример – не
может быть понято адекватно. Но если книги
марксиста Бадью переводятся, читаются и
рецензируются в журналах, значит, с нашими
интеллектуалами что-то происходит в этом
направлении? Или нет?
Заказы можно
направлять по адресу:
Издательство «Три квадрата»,
Москва 125319, ул. Усиевича, д. 9, тел. (495)
151-6781, факс 151-0272
e-mail triqua@postman.ru
Редактору «Синего дивана», Елене
Владимировне Петровской,
можно написать в Институт «Русская
антропологическая школа»
raschool@mail.ru
